«Отличительная черта человека, который работает в этой организации, — это забота о людях в самом широком смысле»

О работе в Организации Объединенных Наций мечтают многие. Сама мысль работать в динамичной и многообразной в культурном отношении среде очень привлекательна для миллионов студентов, молодых профессионалов и экспертов. Но мало людей имеют реальное представление о том, каков на самом деле труд и степень ответственности сотрудников этой международной организации, ее структурных подразделений, специализированных агентств и фондов.

По данным на 31 мая 2020 года, Агентство ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) работает в 135 странах и имеет более 17,000 сотрудников, 87% из которых работают «в поле», оказывая поддержку наиболее уязвимым категориям лиц, которые были вынуждены бежать из-за войн или преследований. Только чуть более 7% сотрудников УВКБ ООН работают в штаб-квартире в Женеве.

Россия имеет длительную и богатую историю сотрудничества и участия в гуманитарных миссиях, реализации программ помощи беженцам как внутри страны, так и за рубежом. На сегодняшний день около 60 сотрудников УВКБ ООН — граждане Российской Федерации. Пусть их и относительно небольшое количество, но потребность в кадрах, владеющих русским языком или получившим высшее образование в нашей стране, по-прежнему велика. Тому подтверждением служит и программа Young Professionals Programme (YPP), которая направлена на поиск и привлечение высококвалифицированных профессионалов, которые при условии успешного прохождения вступительных испытаний могут построить карьеру международных гражданских служащих.  Список стран, из которых осуществляется набор, меняется ежегодно, но Россия присутствует в нем регулярно, и, в частности, была в перечне в этом году.

 «Все эти ужасные и страшные эмоции, все слезы матерей, которые детей потеряли, я это понимала одна из первых»

Первым человеком, с которым нам удалось побеседовать стала Софья Глазунова. Связь периодически прерывалась, ведь Софья сейчас работает в Джубе, Южном Судане, и Интернет-соединение там неустойчиво. Софья рассказала, что ее знакомство с УВКБ ООН началось еще в далеком 1996 году. Из МИДа Туркмении она перешла на работу в УВКБ ООН, которое открылось в Ашхабаде как мера реагирования на афганский кризис.

«Тогда начался самый, наверное, печальный этап развития афганской ситуации, это был 1996-1997, и Представительство открылось, чтобы помогать афганским беженцам, которые в массовом количестве переходили границу между Туркменией и Афганистаном. Также на тот момент была гражданская война в Таджикистане, и в Туркменистане тоже находились достаточно большое количество таджикских беженцев. Но на момент, когда Представительство открылось, ситуация вроде бы начала немного улучшаться, и вот я тогда уже принимала участие в организации конвоев с добровольными возвращенцами, т. е. с таджикскими гражданами, которые изъявили желание добровольно вернуться на родину», — делится воспоминаниями Софья. 

Она признается, что уже в те времена работа в ООН казалась чем-то очень притягательным и внушала серьезные пиетет, и в то же время люди, которые там работали, в том числе и сотрудники высшего звена, — «это была та плеяда людей, которые работали не за страх, а за совесть и воспитали такое громадное уважение к организации и совершенно военную дисциплину в отношении к работе».

В 1998 году Софья с семьей уехала из Туркмении и вернулась в Санкт-Петербург. Здесь ее неожиданно для нее самой пригласили почитать небольшой факультативный курс по праву беженцев, затем она приняла участие в организации работы студенческой клиники на базе СПбГУ, где студенты-юристы принимали граждан и оказывали бесплатную юридическую помощь под руководством и присмотром преподавателей, и в рамках этой студенческой клиники развивалось направление помощи беженцам и вынужденным переселенцам, которые оказались в городе на Неве в тот момент. 

В 2008 году Софье предложили ее первый международный контракт, и с этого момента началась работа сначала в качестве международного консультанта, потом уже штатного сотрудника УВКБ ООН с 2010 года. 

«Первой точкой работы была Украина, я базировалась в Киеве, но очень активно и много ездила по всей стране, потому что моя работа была связана с мониторингом границ и выполнением плана из 10-пунктов по выявлению лиц, ищущих убежище на территории стран СНГ… После этого был Таджикистан, Кыргызстан. Я могу сказать, что Среднюю Азию я практически всю объездила», — говорит Софья.

С Кыргызстана началась ее история чрезвычайных ситуаций. В тот день, когда она туда прилетела как сотрудник, консультант по определению статуса беженца — 10 июня 2010 года начался кровопролитный и очень жестокий межэтнический конфликт на юге страны. 

«Я оказалась тогда в числе первых, кто оказался в Оше после того, как его центр был абсолютно выжжен, и это было очень страшно и тяжело. Я оказалась единственным русскоязычным сотрудником в команде тогда … и поэтому все эти ужасные и страшные эмоции, все слезы матерей, которые детей потеряли, я это понимала одна из первых. И я должна сказать, наверное, что с эмоциональной точки зрения, то ли потому что эта чрезвычайная ситуация была первой для меня в карьере, то ли из-за того, что там людей воспринимаешь как своих людей, как что-то свое, родное, это было, наверное, самая тяжелая ЧС и ситуация, которая больше всего научила, натренировала на будущее».  

После Киргизии был Судан и эвакуация в Ливан, в который хлынули первые сирийские беженцы, а затем ее переназначили в Ирак, страну в которой она провела достаточно много времени, которую хорошо знает и любит.

«После захвата Мосула и провинции Нинева, мир столкнулся с невиданной до тех пор практически средневековой жестокостью в отношении проживавших там людей, в частности, против людей с определенными религиозными верованиями, где применялись жуткие методы казни, угоны в рабство женщин и детей. На тот момент все в Северном Ираке, Курдистане столкнулись с ситуацией, когда в течение нескольких суток на территории КРИ оказалось более двух миллионов внутренне перемещенных лиц, в дополнение к уже имеющимся 350,000 сирийских беженцев. Хочется отметить, что  и правительство, и международные организации, и местное население работало с огромной отдачей, чтоб предоставить необходимую помощь в этой чрезвычайной ситуации», — рассказывает Софья.

«После этого я уехала в Сербию, ну и тогда началась следующая ЧС, когда толпы сирийских, иракских, афганских беженцев хлынули из Турции в направлении Европы,  вот тогда был организован так называемый Балканский маршрут, когда беженцы пересекали море на лодочках и потом двигались пешком через Грецию, Сербию, Хорватию и дальше в Германию и другие западные страны».

Там УВКБ ООН принимало участие в том, чтобы хотя бы облегчить участь лиц с особыми нуждами (стариков, сирот, одиноких женщин и т. д.), документировать людей и помогать с воссоединением семей, оказывать медицинскую и лекарственную помощь. 

«Потом после Сербии меня назначили в Грецию, и может показаться, да это же круто, да это же курорт, но курорт — это только для наших соотечественников, которые ездят на приятные острова или же на морское побережье. Но УВКБ сосредоточило свои усилия на приграничных территориях тогда, это четыре острова, которые являются береговой линией приграничной для Греции и, собственно, барьером, между ЕС и Турцией… И когда Турция взяла контроль над границей, тогда же закрылась граница между Грецией и Сербией. Тот день 20 марта — это день, когда знаменитый Балканский маршрут был закрыт, и люди, которые не успели перейти границу до 00 часов, оказались как в ловушке в Греции, вернуться назад тоже нельзя было. Это было достаточно сложное время, потому что Греция была совершенно не готова к тому, чтобы эти люди остались на территории страны».

Софья признает, что Агентство ООН по делам беженцев вкладывает очень много усилий в обучение своих сотрудников, организует и проводит тренинги, но основная учеба происходит на практике, при работе в полевых условиях. Например, будучи сотрудником отдела правовой защиты, она быстро освоила механизм управления кластерной системой, когда руководство направило ее заниматься координированием партнеров в секторе непродовольственных товаров.

Вообще, основным плюсом работы в «поле» Софья считает возможность видеть позитивный эффект своих решений и действий достаточно быстро: «Когда ты понимаешь, что ты и твоя команда, вы делаете что-то, что реально сегодня-завтра улучшит положение в этом вопросе, то это очень большой такой стимулирующий фактор для того, чтобы продолжать с интересом работать дальше и с воодушевлением даже».

Софья пробыла в Греции два года и снова вернулась в Ирак. «Мне с одной стороны было очень интересно понять, как эта страна выглядит после всех ужасных приключений, через которые она прошла, страна официально освободилась от ИГИЛ … но состояние разрухи, огромное количество внутренне перемещенных лиц, наличие тогда под полмиллиона беженцев — это все огромное поле для работы».

По ее словам, кочевая жизнь — это очень интересно, но в то же время утомительно. Каждый раз приходится начинать жизнь с чистого листа, налаживать быт: «За последние десять лет я купила немереное количество утюгов, фенов и бог знает, сколько всяких прочих необходимых для дома вещей. Семье тоже приходилось приспосабливаться к этому ритму, дети меняли города, страны, школы, но мы всегда считали, что необходимо быть вместе, ну или в ближайшей стране к моей точке службы, по возможности».

Рассуждая о тех качествах, которые должны быть у человека, который хотел бы посвятить свою жизнь работе в гуманитарной организации, Софья отмечает, что должно быть человеколюбие и интерес «к человеку с кучей проблем, и тебе все равно это интересно, интересно, а как ты можешь повлиять на ситуацию, чтобы она улучшилась для этого конкретного человека». 

 «Как ни странно, работа в штаб-квартире тоже может оставить яркое впечатление»

Анатолий Пужай сейчас работает в Женеве в качестве старшего координатора по стратегическому планированию и управлению. Его карьера в УВКБ ООН началась после завершения работы во Временном органе ООН в Камбодже, а именно в начале 1994 года.

«Моя первая работа была в Таджикистане в качестве «полевого офицера» (прим. – Field Officer). Название этой должности всегда было трудно перевести на русский. Как всегда или очень часто бывает, на выбор работы в УВКБ повлияло несколько факторов, включая такой банальный как поиск дальнейшей работы, а также твердый настрой найти себе применение в сфере как теперь нередко говорят гуманитарного бизнеса. Однако главной причиной выбора была встреча и разговоры с Сержиу Виейра ди Меллу, который был в Камбодже спецпосланником Верховного комиссара по репатриации».

Кроме Таджикистана и Швейцарии, Анатолий также работал по линии УВКБ ООН в Казахстане, Грузии, Бенине и Афганистане. 

Рассуждая о ярких впечатлениях, он вспоминает о времени, проведенном в Бенине, где пришлось заниматься вопросами подготовки и проведения чрезвычайной операции в связи с наплывом беженцев из соседнего Того.

«Другим трудным, но интересным примером может быть Афганистан, где разнообразия ситуаций было в избытке. Как ни странно, работа в штаб-квартире тоже может оставить яркое впечатление. Таковым в моем случае была ситуация внутренне перемещенных лиц в Восточном Тиморе во время моей работы в Азиатском бюро (УВКБ ООН)».

И много лет спустя, он признает, что его всегда привлекали и продолжают привлекать в деятельности УВКБ гуманитарные цели и конкретная работа, которая непосредственно помогает конкретным людям.

Мы попросили Анатолия поделиться с нами «портретом» добросовестного сотрудника гуманитарной сферы. И вот, что он нам сказал:

«Гуманитарный работник должен всегда быть чувствительным к проблемам других людей, иметь спокойный, взвешенный и открытый характер, быть толерантным, достаточно смелым, настойчивым в достижении поставленных целей, не пасовать перед любого рода трудностями, в том числе и, скажем, бытового порядка, поскольку сотрудникам УВКБ нередко приходиться работать в трудных для работы и жизни точках планеты».

«Отличительная черта человека, который работает в этой организации, – это забота о людях в самом широком смысле»

До ООН Андрей Казаков проработал девять лет в МИДе: сначала работал в Департаменте Южной Азии, в Индии два года, а потом в протоколе. В январе 1992 года он перешел на работу в Государственный комитет по чрезвычайным ситуациям (предшественник МЧС России). В начале 1993 года из УВКБ ООН пришел запрос направить гуманитарные конвои в республики бывшей Югославии для того, чтобы возить гуманитарную помощь. 

«Я был в составе первой смены этого конвоя как координатор. Ну и мы там работали три месяца, из Белграда возили гуманитарную помощь в разные города Боснии во время войны, Хорватии, в Черногорию. Там было ежедневное очень тесное общение с коллегами из УВКБ, которые тогда работали в этих странах. Ну и как-то мы подружились и мне предложили подать заявление на работу в УВКБ. Я, честно говоря, был удивлен, я даже об этом никогда не думал и считал, что в ООН, и в УВКБ в особенности работают боги», — говорит Андрей Казаков. 

По его словам, переход на работу в УВКБ был для него очередной профессиональной ступенью, потому что он работал в международном отделе ГКЧС по похожей тематике. «Так что все получилось логично и без каких-либо тектонических сдвигов в моем понимании, мне работа понравилась и, с тех пор, с 1993 года я служу в Агентстве ООН по делам беженцев». 

Первые девять лет в УВКБ ООН он провел в Сербии, Боснии, в частности полтора года отработал в анклаве Сребреница, который и сейчас вспоминают в связи с печальными событиями, произошедшими там (см. резня в Сребренице).

«Потом я получил работу в Департаменте по чрезвычайным ситуациям. Там я совмещал работу сотрудника по обучению персонала — Training Officer по вопросам чрезвычайных ситуаций и живая работа, командировки в различные горячие точки, был и в Африке, и в Азии, очень много было краткосрочных командировок. После этого, когда создали Global Learning Center, это было в Будапеште, я продолжил ту же самую работу в УВКБ ООН, и был ответственным на протяжении 10 лет за подготовку и проведение тренингов для персонала УВКБ и других организаций, занимающихся той же тематикой по вопросам подготовки и реагирования на чрезвычайные ситуации», — вспоминает Андрей Казаков.

Из Будапешта Андрей Казаков уехал на два года в Ирак, был шефом операции сначала в саб-офисе Дахук, а потом в Эрбиле, в столице Курдистана, затем работал в управлении кадров, ну и последняя командировка была снова в Сербию, Белград, где он занимался в основном вопросами смешанных миграционных потоков с Ближнего Востока, из Африки, из Магриба. Сейчас же он ожидает назначения в новую миссию.

В условиях работы в чрезвычайных ситуациях, когда наблюдаешь огромные перемещения людей, уже перестаешь удивляться чему-либо: «Все, конечно, запоминается, но это уже как открытки из прошлого, в этом ничего особенного нет, но если немного проанализировать то я думаю, что самое большое впечатление оставили люди, не только из УВКБ, но и других организаций, которые в ЧС занимаются этими вопросами денно и нощно, что называется, заботясь и о вопросах защиты прав беженцев, и вопросах логистики, и вопросы здравоохранения, питания, то есть жизнеобеспечения людей, которые были вынуждены оставить свои дома и куда-то выдвигаться».

Андрей Казаков говорит, что работа приносит ему радость, особенно, когда видишь позитивные перемены в жизни тех, кому помогаешь — у кого-то появилась крыша над головой, детишки пошли в школу, просто, когда кто-то начинает улыбаться после долгих дней уныния или отчаяния.

«Работа “в полях” — это один из очень редких видов работы, когда видишь результат своего труда, конечно, видит его и рабочий на фабрике автомобильной, но здесь благодарная работа, с точки зрения того, что ты можешь видеть, как в результате твоей работы и работы твоих коллег жизнь людей потихоньку налаживается, в результате из хаоса, что собой представляет чрезвычайная ситуация, возникает на поверхности какой-то порядок, пусть и не идеальный». 

Отвечая на вопрос о качествах, которыми должен обладать гуманитарный сотрудник, Андрей Казаков сразу предупреждает, что у него на это свой особый взгляд.

«Я не буду отвечать набором ожидаемых фраз, что нужно отдавать всего себя делу и тому подобное. Я как-то пришел к выводу, сильно обобщая, что главная отличительная черта человека, который работает в этой организации, — это забота о людях в самом широком смысле. Это забота не декларируемая, а настоящая, прочувствованная забота о тех людях, которым мы призваны помочь, и о тех, с кем мы работаем вместе над решением проблем — о коллегах, людях из партнерских организаций и так далее. Это должно происходить не с точки зрения каких-то символов, каких-то прокламаций, хороших выступлений на каких-то внутренних совещаниях, а действительно душевная боль за тех людей, с которыми мы работаем, постоянная готовность поставить себя на их место для того, чтобы понять, что они чувствуют, что нужно сделать, чтобы им помочь».

«Все его имущество после более десяти лет в чужой стране поместилось в одну спортивную сумку»

Наш четвертый герой — Алексей Дударев, который сейчас работает в отделе правовой защиты в Сирии. Он начал работать с беженцами в 2004 году в Санкт-Петербургском Красном Кресте, который является исполнительном партнером УВКБ ООН.

«В то время я учился в университете, и мне был необходим практический опыт, в том числе и для моей дипломной работы. Хотя я и оказался в Красном Кресте довольно случайно, я проработал там до 2010 года и именно этот опыт и определил мою дальнейшую карьеру в ООН. До сих пор работая с партнерскими организациями, мой опыт в Красном Кресте помогает мне лучше понять точку зрения НПО, их опыт гуманитарной работы, во многом отличающийся от подхода агентств ООН».  

Алексей говорит, что изначально он не планировал работать в гуманитарной сфере. «Однако именно знакомство с будущими коллегами в ООН и определило то, что я работаю с беженцами уже 16 лет. Организационная культура ООН, разнообразие опыта сотрудников и разумеется, особая миссия организации, определило то, чем я занимаюсь.  В 2010 году я уехал в свою первую международную командировку в Гонконг и с тех пор мне удалось поработать в шести разных странах».

Не всегда истории подопечных заканчиваются позитивно, и это тоже остается в памяти людей, которые пытались им помочь.

«Я помню беженца в Санкт-Петербурге, который ожидал переселения в третью страну…  Он часто обсуждал свои планы и ждал возможности начать новую жизнь. Незадолго до назначенной даты отъезда у него диагностировали рак в поздней стадии, но он все равно надеялся увидеться со своей семьей в новой стране.  Как часто бывает, административные вопросы в стране переселения затянулись, и он не дождался визы и скончался от рака. Я также помню одного из последних беженцев из вьетнамских монтаньяров в Камбодже, который не был принят ни одной из третьих стран и вернулся во Вьетнам, так как он не мог оставаться в Камбодже. Я сопровождал его до границы. Все его имущество после более десяти лет в чужой стране поместилось в одну спортивную сумку».

Алексея вдохновляют люди, с которыми он работает: коллеги в УВКБ ООН, сотрудники неправительственных организаций и сами беженцы, и внутренне перемещенные лица.  

«Один из беженцев зарегистрированных в УВКБ ООН в сирийской Латакии, сейчас работает врачом в больнице, оказывающей помощь пациентам с коронавирусом. Такие примеры личной самоотверженности и верности профессии не могут не вдохновлять».

Алексей не считает, что есть какие-то особенные качества, которые необходимы для того, чтобы прийти в сферу гуманитарной работы. 

«Я думаю, что особые качества нужны, чтобы остаться в профессии и избежать профессионального выгорания. Как сказала Садако Огата, Верховный Комиссар по делам беженцев (с 1 января 1991 года по 31 декабря 2000 года}, гуманитарные проблемы не имеют гуманитарных решений. Мне кажется, что понимание ограничений нашей работы и следующие из него скромность и зачастую смирение необходимы в нашей профессии».

В завершение интервью Алексей привел строки из стихотворения Бертольда Брехта “A Bed for the Night”:

It won’t change the world

It won’t improve relations among men

It will not shorten the age of exploitation

But a few men have a bed for the night

For a night the wind is kept from them

The snow meant for them falls on the roadway.

«Страшно иногда бывает всем. Другой вопрос, как ты с этим справляешься»

Николай Емельянов — старший советник по безопасности УВКБ ООН в Исламабаде, Пакистан, его работа заключается в организации безопасности сотрудников Агентства. До того, как Николай попал в систему ООН, он работал в МВД.

«Во время работы в МВД я был в различных командировках в горячих точках по всему миру. Общий срок моих командировок — пять лет. Я отправил заявку на вакансию в УВКБ ООН, меня пригласили на интервью и, благодаря опыту в миротворческих операциях, я прошел отбор. В 2010 году мне предложили работу. Я отправился в Кветту. Так что в Пакистане я в миссии уже во второй раз. Три года я отработал в Кветте, потом три года в Афганистане. После я работал в Кении, в бывшем самом большом лагере беженцев в мире, на границе с Сомали».

Желание помогать людям, которые без этой помощи просто не выживут — вот, что подтолкнуло Николая подать заявку именно в Агентство ООН по делам беженцев.

«Во время своих командировок я увидел, что ООН занимается нужной работой. Есть места, где без помощи организации люди просто бы погибали. Реально умирали. Я это видел сам. Помощь реально нужна. Меня подтолкнуло то, что хочется помогать. В МВД я боролся с жуликами, помогал народу. Сейчас тоже помогаю людям».

Николай всегда работал там, где уровень опасности предельно высок, где машины подрываются, где обстреливают. 

«Люди верят нам, они понимают, что то, что мы говорим, поможет сохранить жизнь и здоровье. Мы также заботимся о том, чтобы обеспечить безопасность беженцев. Я всегда работал только в тех странах, где наивысший уровень опасности. Даже доходит до того, что люди думают, что чем ближе они находятся ко мне, тем безопаснее. Видно, что люди на тебя полагаются в таких местах. Нельзя их подвести».

Николай видит своей задачей очень тщательный инструктаж — брифинг по безопасности, особенно для новых сотрудников, когда нужно донести до них базовые знания о стране, культуре, религии, обстановке. 

«Советов очень много, в один брифинг невозможно все включить. Поэтому я всегда говорю, если что — звоните. Я телефон никогда не выключаю, еще со времен работы в милиции. А основной совет — тут не надо быть профессионалом по безопасности — просто используйте мозги. Даже если не знаешь, можно или нет, или сомневаешься, лучше не делай. Уходи из этого места, не пользуйся этой машиной, не иди этой дорогой. Я могу получить звонок в любое время, с любым вопросом. Мы отвечаем за безопасность и в рабочее и не в рабочее время, начиная от выездов ‘в поля’ , заканчивая бытом, например, можно ли пойти в этот ресторан на ужин».

На вопрос о том, что вдохновляет на работу, Николай отвечает: «Мне просто нравится то, что я делаю. В милиции мне тоже нравилось — я расследовал уголовные дела. Сейчас, когда я вижу, что нужен людям, что реально им помогаю, — это меня вдохновляет.  Помню, 4 января 2016 года, когда нас накрыл Талибан в Кабуле, все глаза смотрели на меня. Потому что мы организовывали спасение людей, вывоз, оказание помощи раненым. Люди верят, что ты можешь им помочь».

Николай считает, что необходимо быть хорошим человеком и профессионалом, чтобы работать в Агентстве, особенно в миссиях, где круг общения очень ограничен и нельзя покидать базу, то есть нужно хорошо относиться к людям и знать свою работу.

«Нельзя допускать, чтобы из-за кого-нибудь создавалась нездоровая атмосфера. Нужно быть командным игроком. Не получится эту работу выполнять одному. Еще пригодится чувство юмора, без него тяжело в таких условиях работать», — объясняет Николай.

Когда мы поинтересовались у Николая, не страшно ли было ему соглашаться на такую работу, он ответил: «Соглашаться не страшно. Бывают ситуации, когда страшно. Но я думаю, что страшно иногда бывает всем. Другой вопрос, как ты с этим справляешься».